Господин Гексоген

Двое джигитов, оставив барана, присели недалеко от помоста, вычищали земляную, выложенную камнями яму. Выгребали горстями сухие листья, холодные угли, оглаживали ладонями закопченные валуны. Натолкали в яму дров, запалили.

Прозрачный дым устремился к вершинам яблонь. Кони тихо стояли в дыму под истертыми седлами, словно вдыхали запах горевшей хвои.

– Итак, Виктор Андреевич, я готов вас внимательно выслушать. Видимо, дело, которое заставило вас проделать столь дальний путь, не терпит отлагательств. И если я в силах помочь, рассчитывайте на меня, как на своего младшего друга.  – Исмаил сидел на ковре, скрестив ноги в шерстяных носках, положив на колени большие коричневые руки, приглашая Белосельцева начать разговор.

– Дорогой Исмаил, вот-вот должна случиться беда. Твоя земля Дагестан стала объектом коварного замысла. Беспощадные циничные люди в Москве хотят развязать в Дагестане бойню. Через несколько дней, может, завтра, может, сегодня ночью, отряды Шамиля Басаева вторгнутся в Кадарскую зону, в базовый район ваххабитов, и провозгласят Свободный Дагестан. В ответ армейские части, которые специально открыли дорогу Басаеву, заманивая его в Дагестан, нанесут по району сокрушительный удар артиллерии, авиации, будут бить на уничтожение. К тебе, должно быть, являлись гонцы от чеченцев, подбивая на восстание. Если ты поддержишь вторжение, взорвется вся республика, весь Кавказ, и взрывная волна пойдет далеко по всей России, вдоль Волги, в Якутию и Бурятию. Я прошу тебя сохранять хладнокровие. Не поддавайся на уговоры. Если хочешь, чтобы Махачкала с дворцами и парками, с фонтанами и мечетями, с красивыми девушками и цветущими юношами не превратилась в ядовитый кратер, как это случилось с Грозным, если тебе дороги мир в твоем селе, дорог покой Дагестана, поверь мне и сохраняй хладнокровие. Негоже тебе, гордому и свободному аварцу, умирать за интересы мерзавцев.

В каменной яме крутилось рыжее пламя. Горец в кудрявой папахе опустился на колени перед розовой бараньей тушей, порол ножом сухожилия, рассекал хрящи и суставы. Высекал из барана узкие красные клинья, шмякал их в груду. Белосельцев молчал, глядел на суровое лицо Исмаила, не зная, услышал ли тот его. Две горы, похожие на каменных, нахохленных птиц, голубую и розовую, нежно светились в вечереющем небе.

– Я не спрашиваю, Виктор Андреевич, кого вы сейчас представляете. Мне достаточно, что это вы, а никто другой. Я не верю представителям московской власти, не верю представителям московских спецслужб. В Москве нет власти и нет спецслужб. Все находится в руках банкиров. Вся Россия сегодня как филиал Израиля. Есть ли смысл кавказским народам оставаться в составе такой России? Наши братья в Палестине борются с еврейским игом, а мы здесь, в России, должны поддерживать это иго? Вот в чем вопрос, Виктор Андреевич, и этот вопрос задают себе сегодня мусульмане Кавказа – чеченцы, аварцы и лакцы.

На земле краснела груда рассеченного бараньего мяса. Горец развязал мешок с крупной солью, стал брызгать ее горстями на мясо.

– Дорогой Исмаил, у России есть свойство в узких горловинах истории, подобно льдине, раскалываться на множество отдельных обломков и проходить горловину в разломанном состоянии. Потом, когда история изливается на равнину и течет широким руслом, Россия вновь собирается из обломков и движется, как целостный континент. Сегодня Россия разламывается, у нее нет ни царя, ни вождя. Власть пала, захвачена предателями и ворами, и властью становимся мы, обычные люди. Сейчас, дорогой Исмаил, судьба России в твоих руках. Здесь, в Дагестане на этих днях будет решаться судьба нашей Родины. Дагестан становится замковым камнем российской судьбы. Ты можешь стать великим разрушителем и прославить себя как героя одного ущелья. Или можешь стать великим созидателем и прославить себя как героя Евразии. Смысл моего обращения к тебе – не поддайся на искушение, удержи свои боевые отряды от вмешательства.

Две каменные птицы трепетали и вздрагивали. Горы слышали волшебное слово. Окаменелые птицы напрягали могучие крылья, были готовы взлететь.