Господин Гексоген

– Вы верно меня угадали! .. Его Величество Закон и Ее Величество Россия! .. Я чувствую драматизм момента! .. От меня одного зависит, в каком направлении двинется история России! .. Страшно подумать, что от воли, честности, бесстрашия одного человека зависит судьба великой страны, великого народа, нашей молодой и такой хрупкой демократии! .. Это страшная тяжесть, страшная ответственность! .. И одновременно счастье! .. На тебя смотрят враги и друзья, тебя ненавидят, тебя обожают! .. Я владею страшной тайной! .. Если бы вы знали, что содержится в тоненькой розовой папочке, лежащей в сейфе в моем кабинете! .. Какие чудовищные преступления власти! .. Какая бездна падения! .. Это не люди, а клубок червей, проползший в Грановитую палату! .. Не просто воры, похитившие заводы, прииски, авиационные компании! .. Не просто грабители, уносящие из казны алмазы, золото, драгоценные изделия и царские монеты! .. Они похитили саму власть, сам священный выбор народа, каждый раз, в дни выборов, похищая миллионы голосов избирателей, продлевая с помощью невиданного обмана свое бесчестное присутствие в Кремле! .. И во-круг этого трупы, заказные убийства, развязывание войн! .. В этой папочке смертный приговор Президенту! .. Смертный приговор его ненасытной семейке! .. Смертный приговор Зарецкому! ..  – Прокурор говорил безостановочно. Белосельцев чувствовал его беззащитность. Ему было скверно от мысли, что он участвует в не праведном деле. Вероломно заманил человека в ловушку. Он уже собирался прервать Прокурора, открыть обман. Но в соседней комнате громко зазвонил телефон. Белосельцев поспешил к телефону, снял трубку и не ошибся – звонил Гречишников:

– Молодец, все отлично! .. Вижу вас на экране! .. Слушаю ваш разговор! .. Все классно, все удается! .. Ты делаешь великое дело! .. Отомсти за «Новую Хазарию»! .. Отомсти за оскверненный Кремль! .. Через пять минут уходи, оставляй его с девкой! .. Если что, я рядом! ..  – Гудки в трубке. Он вернулся в комнату в момент, когда Прокурор читал Веронике стихи, держа ее руку. http://www.medicalliterature.ru

– «Умирают левкои,  – легко им. Догорела заря – зря. Как сиреневый пар – парк…» Ну это так, пустое… Воспоминания чудных дней… Теперь в моей судьбе властвует не рифма, а закон… Впрочем, сейчас, когда я вас увидал… – Появление Белосельцева его смутило.  – В молодости я увлекался Бальмонтом, Северяниным… Божественная коллекция… – Срочный вызов. Должен вас ненадолго оставить,  – сказал Белосельцев.  – Вероника, развлеките дорогого гостя. Расскажите ему подробнее о нашей коллекции. Совершите с ним путешествие на иные континенты, в иные миры… Вероника проводила его до дверей, улыбнулась на прощанье очаровательной улыбкой, синтезированной в лаборатории обольщений. Он снова ощутил запах ее духов, как струйку эфира в душном воздухе Африки, оставленную пролетевшей бабочкой.

Во дворе было темно, шел дождь. Горели по фасаду мутные желтые окна. Машина с антеннами стояла под мокрым деревом без огней. Белосельцеву почудилось, что за темными стеклами загорелся и тут же погас красный уголек сигареты.

Он вернулся домой, зажег свет, и голые, лишенные коллекции стены кабинета ужаснули его бледными прямоугольниками, испятнавшими обои. Вернулся в гостиную. Снял с книжной полки Тургенева. Положил на столик. Лег на кушетку под плед. Открыл «Записки охотника» и стал читать наугад отрывок с описанием летнего луга. И вдруг счастливо задохнулся, ослеп от солнечного блеска травы, мелькания цветов. От мотыльков, прозрачных в слепящем свете, облепивших пряный цветок. Его сон был продолжением луга. Он бежал по траве, и голые ноги чувствовали теплую землю, режущий, застрявший между пальцев стебель, рыхлую кротовую норку, пепельно-сухой муравейник. Он не хотел просыпаться, стараясь продлить молодой и горячий бег, слыша вторжение режущей телефонной трели.