Господин Гексоген

Кадарская зона, куда попал Белосельцев, меняя джипы на бэтээры, оставляя отряды ополченцев и встраиваясь в армейские колонны, договариваясь с оперативниками ФСБ и используя связи с военной разведкой, само Кадарское ущелье казалось голубой чашей с высокими каменными краями. По серым каменным кручам, зарождаясь нежными зелеными тенями, превращаясь в густые сочные кущи, storehobby.ru стекали лесные заросли. В низине превращались в темную зелень садов. Кара-махи и Чабан-махи – так назывались эти селенья, напоминавшие Белосельцеву сон, бабушкины рассказы о Кавказе, пушкинские стихи и таинственное, необъяснимое знание о том, что он уже был здесь когда-то, быть может, в иной жизни. Казалось, крохотная голубая планета опустилась на землю, сохранив инопланетную красоту, неземную форму жизни, сберегаемую древними богами.

Белосельцев глядел на мятежные села, сидя на обочине горной дороги. Слушая нескончаемое верещание придорожного кузнечика, знал, что голубое видение рая – лишь обман удаленных глаз. В пестроте долин скрываются минные поля и фугасы. По кромкам тучных, отягченных плодами садов проходят траншеи и ходы сообщений. В резных аркадах, напоминавших дворцы, оборудованы опорные пункты. В виноградниках упрятаны амбразуры и позиции снайперов. Среди дозоров, постов, чернобородых воинов, под белой колоннадой Басаев, неуловимый чеченец с вялым ртом, косой бородой. По козьим тропам движется из Чечни подкрепленье, вьючные ослы звякают вороненой сталью, крохотные японские рации разносят позывные и коды. И стеклянная вспышка, долетевшая до глаз Белосельцева,  – зайчик света на лобовом стекле грузовика, перевозящего легкую пушку. Быстролетный солнечный лучик, мелькнувший у вершины мечети,  – отсвет бинокля, направленного на него, Белосельцева.

Кузнечик упорно звенел, убеждая Белосельцева верить в голубую планету. И так хотелось уверовать, отринуть жестокое знание, защитить таинственный чудный рай.

По дороге, хрустя на камнях, шли войска. Водители машин, командиры частей не верили в голубую планету, всматривались в горловину ущелья, готовились к штурму. Пролязгали боевые машины разминирования, с провисшими гусеницами, замызганными башнями, неся впереди кронштейны с катками, похожие на уродливых неповоротливых крабов. Поползут впереди пехоты по склонам гор, по виноградникам и арыкам, подрывая фугасы и мины, от которых срываются и отлетают катки, встает на дыбы сотрясенная стальная махина, и у водителя лопаются барабанные перепонки, течет из ушей кровь.

Прошла колонна танков, качая пушками, с натертыми, как стальные браслеты, гусеницами, с торчащими из башен головами танкистов, похожими на боксерские перчатки. Жужжащие, звонкие, как пилы, тягачи протащили батарею гаубиц. Пушки нюхали стволами воздух, подпрыгивая на упругих колесах.

Прошли тяжелые огнеметы «Буратино», похожие на динозавров, тупые, свирепые, неся в утробах угрюмый огонь. Полыхнет оранжевый факел, кинет в гущу строений шаровую молнию – и вакуумный взрыв сметет половину селения, превращая дома и деревья, животных и сраженных бойцов в облако светящихся прозрачных молекул.

Белосельцев смотрел на проходящую технику, продавливающую дорогу своими тоннами. В грохоте и лязге машин кузнечик становился неслышен. Но колонна, содрогаясь и лязгая, затихала вдали, и опять начинал стрекотать кузнечик, проповедуя рай.