Господин Гексоген

Помещение, в котором они оказались, охраняемое стальными турникетами и детекторами, напоминало пошивочную мастерскую, ателье скульптора и химическую лабораторию, вместе взятые. На дощатых верстаках были разбросаны цветные лоскутья шелка, бархата, золотистой парчи, лежало множество ножниц, портняжных лекал и подушечек, утыканных иглами и булавками. Тут же стояли миски с глиной и гипсом, высились груды мятого пластилина, остывала электрическая печь для обжига. На столах поблескивали колбы с разноцветными растворами, реторты с мутной жидкостью и кристаллическими осадками, пинцеты, пробирки, мудреные аппараты, соединенные змеевиками и раструбами. Отдельно, на полке, расставленный в неслучайном, тщательно подобранном порядке, тянулся ряд предметов, назначение которых лишь смутно угадывалось. Тут было несколько хрустальных призм и пирамид с заключенными в прозрачную глубину радугами. Лежали засушенные лапки птиц, мышей и лягушек, и среди них человеческая кисть, обтянутая черной иссохшей кожей, с желтыми ногтями и костяными фалангами. Стояли светильники и подсвечники в виде замысловатых иероглифов, лежал обглоданный свиток папируса, замусоленная старинная книга, где на толстых страницах были изображены каббалистические знаки, геральдика тайных союзов, тянулись строчки неведомого, похожего на клинопись, шрифта.

Среди музейного хлама едва заметный, зарывшийся в груды лоскутьев, прячась за реторты и колбы, находился человечек, маленький, чернявый, с вишневыми глазками зоркого зверька. Он был карликом, сидел на стуле, не доставая ногами земли. Обнаружил себя звяком ножниц, казавшихся огромными в его крохотных цепких руках, которыми он, однако, ловко орудовал, вырезая из серебряной парчи затейливый завиток.

– Прошу знакомиться – Маэстро!  – Астрос сделал жест, словно преподносил гостям маленького, дрессированного хомячка.  – Сотворяет кукол, как Господь сотворил Адама, вдыхая в него душу живую.  – Человечек блестел умными глазками-ягодками, позволяя Астросу витийствовать. Хотя сам, по-видимому, знал о себе нечто большее.  – В этой скромной мастерской мы шьем и кроим политику. Лепим репутации лидеров. Обжигаем в тигле их характеры. Добываем «философский камень» истории.  – Астрос положил руку на хрустальную призму. Другой ладонью накрыл книгу с магическими формулами.  – Наша кукольная программа – не фарс, не политическая карикатура, не забавный спектакль марионеток, как полагают простосердечные обыватели. Это магия, мистерия, таинство, основанные на мистическом соотнесении Образа и Прообраза. Их одновременный, экстрасенсорный удар соединяется с электромагнитной телевизионной волной, и миру навязывается образ, по которому он вынужден действовать. Мы гордимся тем, что нам удалось соединить новейшие достижения электронной цивилизации, индустрию развлечений и древние колдовские знания.

Белосельцев и прежде догадывался о природе этих коротких и ярких кукольных представлений.

– А теперь посмотрим на кукольный забавный народец, который так же, как и мы с вами, рождается, живет, умирает. Сначала умирает кукла, а уж потом изображенный ею человек.  – Астрос печально улыбнулся, как мудрец, ведающий земные концы и начала.

Белосельцев услышал цокающий звук, словно на пол с подоконника спрыгнула мягкая кошка. Это карлик соскочил с высокого стула и ловко побежал перед ними на кривых ножках.

На длинном верстаке лежали в ряд куклы. Кто запрокинул вверх мертвенные лица, кто уткнулся носом в доски, в истрепанных облачениях, со следами копоти и надрезов, окропленные какими-то ржавыми пятнами. В некоторых куклах торчали булавки, у других были подрезаны носы и уши, словно марионетки побывали в игрушечной камере пыток, где их жгли игрушечными паяльными лампами, резали игрушечными лезвиями, брызгали игрушечной кислотой.

– Это наши мертвецы, которых больше нет ни на сцене, ни в политике. Так решил Маэстро!  – Астрос опустил руку на вьющуюся шевелюру карлика, а тот благодарно потерся о ногу хозяина.